(no subject)

она сварила себе еще кофе. Помыла старую чашку и не долго смотрела на то, как коричневый снег арабики, возбужденный струей воды из под крана, кружит в ее чашке.
Из чайника пахло пустым кипятком. Она знала его немного железный вкус.
Налила пустой кипяток в чашку. Немного от лени она уже давно заваривала кофе кипятком. Подумала что кофе с корицей и имбирем будет хорошо сочетаться с арбузом и глиняной чашкой завывающего кубинского рома. ключевым было конечно же его происхождение. она выкусила мякоть лимона из горькой шкуры и кинула ее в чашку, вытирая кистью левой руки едкий сок, оставшийся на ее губах.
Она стояла бы так не подвижно и у нее была бы чашка кофе, рома, арбуз и лимон даже если бы она не сдвинулась с места. Ни на секунду не сдвинулась. Просто стояла бы, прижавшись бедрами к углу между раковиной и плитой, на которой убегал ее коричневый бог. Кусала бы губы до бардового и сравнивала бы их цвет с цветом арбузного мяса.
Кисти и руки казались натянутыми до предела и брови уже давно были в Португалии, удивленно взлетали вслед мальчишкам, играющим в футбол на грязных улицах. Брови должны были жить там, где ее глаза становятся ореховым.
А кофе уже давно остыл.
Она наливала его в свою чашку. круглую чашку. цедила арабический снег. Она знала, что цедит его через полукруг уже давно коричневой сетки, похожей на корзину в которой этот кофе был рожден.
Хотелось оскорбить этот кофе табаком. Оставив на белых и острых зубах еще больше коричневых пятен.
Отхлестать кого-то по щекам, замахнувшись тонкими руками. Уйти в кофейный круг безумного кружения. Солить рубашки матадоров своими слезами, и подобрав длинную бардовую с синим юбку идти по арабическим полям.
Лимон плавал в чашке. желтым следом на коричневой луне.
ночь была уже близко. и она будет опять и опять сидеть на своей планете подобрав под себя ноги, считать пальцы обнимающие тело чашки. и копить слезы. на матадоров. и утирать горечь цедры. с губ

(no subject)

она сварила себе еще кофе. Помыла старую чашку и не долго смотрела на то, как коричневый снег арабики, возбужденный струей воды из под крана, кружит в ее чашке.
Из чайника пахло пустым кипятком. Она знала его немного железный вкус.
Налила пустой кипяток в чашку. Немного от лени она уже давно заваривала кофе кипятком. Подумала что кофе с корицей и имбирем будет хорошо сочетаться с арбузом и глиняной чашкой завывающего кубинского рома. ключевым было конечно же его происхождение. она выкусила мякоть лимона из горькой шкуры и кинула ее в чашку, вытирая кистью левой руки едкий сок, оставшийся на ее губах.
Она стояла бы так не подвижно и у нее была бы чашка кофе, рома, арбуз и лимон даже если бы она не сдвинулась с места. Ни на секунду не сдвинулась. Просто стояла бы, прижавшись бедрами к углу между раковиной и плитой, на которой убегал ее коричневый бог. Кусала бы губы до бардового и сравнивала бы их цвет с цветом арбузного мяса.
Кисти и руки казались натянутыми до предела и брови уже давно были в Португалии, удивленно взлетали вслед мальчишкам, играющим в футбол на грязных улицах. Брови должны были жить там, где ее глаза становятся ореховым.
А кофе уже давно остыл.
Она наливала его в свою чашку. круглую чашку. цедила арабический снег. Она знала, что цедит его через полукруг уже давно коричневой сетки, похожей на корзину в которой этот кофе был рожден.
Хотелось оскорбить этот кофе табаком. Оставив на белых и острых зубах еще больше коричневых пятен.
Отхлестать кого-то по щекам, замахнувшись тонкими руками. Уйти в кофейный круг безумного кружения. Солить рубашки матадоров своими слезами, и подобрав длинную бардовую с синим юбку идти по арабическим полям.
Лимон плавал в чашке. желтым следом на коричневой луне.
ночь была уже близко. и она будет опять и опять сидеть на своей планете подобрав под себя ноги, считать пальцы обнимающие тело чашки. и копить слезы. на матадоров. и утирать горечь цедры. с губ